Услуги | Бизнес по-маленькомуГлава 4. Семья и бизнес
Начну издалека. Одним из завоеваний социализма было равноправие женщин с мужчинами во всех сферах общественно-полезной деятельности — кроме воспроизводства населения, разумеется… С целью же унификации деторождения как государева дела по пополнению естественной (своя смерть или несчастный случай) или неестественной (по расстрельному приказу или в лагере) убыли населения были придуманы массовые родильные конвейеры, абортарии и женские консультации. Не говорю уже о том, с чего начиналась совместная советская жизнь в ее классически выверенной форме — с похода в ЗАГС, где венчание пред господом было заменено на торжественную клятву пионера перед лицом товарищей, партии и государства.
…
Советская власть удивительным образом пронесла сквозь годы и десятилетия личное неприязненное отношение разночинца Карла Маркса к семье как к филистерскому, бюргерскому, дворянскому, буржуазному недоразумению. Да, с одной стороны воспевание женщины-матери, с другой — пренебрежительный статус «домохозяйка», с одной стороны — орден матери-героини (введенный после Великой Отечественной войны как стимул к деторождению), с другой — запрещение абортов, а впоследствии, разрешенный аборт без обезболивания, с одной стороны, упор на воспитание в семье вечных ценностей, с другой — развитая сеть комбинатов по переработке детей — ясли, сады, школы, интернаты, детские дома.
…
С другой стороны, как ни крути, семья была неизбежна, как весенняя распутица, а с ней — и ее атрибуты — дети. Советское государство упорно и методично занималось проблемой счастливого детства — роддома, ясли с 3-ех месячного возраста, детский сад, школа с продленкой, пионерский лагерь на 3 смены — чувствуете, к чему я клоню? В СССР были созданы все условия, чтобы дети не мешали постоянной деятельности родителей во благо и во имя государства и партии.
…
С другой стороны, если советский человек, в том числе женщина, хотел трудиться на благо общества, то он вполне мог переложить свои семейные обязанности на то самое общество, что приветствовалось. Нормальной считалась семья, в которой дети пристроены не «по бабушкам», что как-то попахивало старорежимным подходом, и не по няням — буржуазно или богемно, а по яслям, детсадам на 5-дневке и школам-интернатам.
…
Впрочем, раздражало все, что не вписывалось в стандарт. Так, несмотря на социальную рекламу, раздражали многодетные семьи — во-первых, они требовали улучшения всех и всяких условий за счет государства, справедливо полагая, что выполняют государево дело — рожают новых тружеников села и города, во-вторых, их мать в большинстве случаев отказывалась работать, полностью погружаясь в семью, то есть ускользая от всеобщего воспитательного зомбирования в свои личные семейные ценности…
Но также раздражали и семьи, сознательно избегающие детей. И мужчины, и женщины платили с определенного возраста налог за бездетность — более циничного налога нельзя придумать, разве что начать штрафовать за онанизм как за разбазаривание ценного семенного… Ибо раздражали и матери-одиночки (отцы — тоже, но меньше, поскольку таких индивидуумов находилось не так уж много), неизвестно от кого принесшие в подоле нежданное дитя…
А ведь были еще «разведенки» - за спиной всегда болтали, что от хорошей жены муж не уходит, «соломенные вдовы» - от которых муж сбежал подальше, куда глаза глядят, «матери-кукушки» - оставившие ребенка в роддоме или доме ребенка, отцы — злостные алиментщики, годами скрывавшиеся от уплаты алиментов на детей, словом, всякие нежелательные элементы, с трудом поддающиеся хождению строем (из анекдота о противостоянии армии и гражданского общества — если вы такие умные, что же вы строем не ходите?!)…
С точки зрения государственного подхода все было просто — семья не должна мешать мужчине и женщине выполнять свои основные производственные функции — работать, растить новых работников, и — немаловажный момент — вовремя сходить со сцены, выходить в тираж, освобождая тем самым место для новых счастливых поколений. Я имею в виду своевременную, плановую смерть стариков от болезней, чрезмерного труда и преждевременной старости…
Старики мешали молодым, занимали их место не только в квартире, но и на работе, откуда их почти что нельзя было уволить. Годами сидели они в многочисленных НИИ, на кафедрах, на государственных постах — в основном, почти до смерти. Их и уносили с рабочего места ногами вперед, и лишь тогда они освобождали место «молодым», которым к тому времени было уже хорошо за 40!
…
Старики и дети одинаково были не нужны государству в своем текущем статусе — одни уже не могли, другие — еще не были в состоянии работать, поэтому гениальная идея заключалась в использовании способностей одних для обслуживания других, подкрепленная вековой крестьянской традицией жизни многих поколений в одном доме… Многие из нас — не дети своих родителей, а дети своих бабушек и дедушек, видевшие родителей по выходным, а то и вовсе — по большим праздникам. И в этом не было ничего плохого, ведь таким весьма извращенным способом поддерживалась связь времен, ощущение корней и целостности семьи — хотя бы в экономическом плане…
С приходом нового времени этой патриархальной системе пришел конец, как, впрочем, и всему старому укладу жизни. Иначе и быть не могло — государство выпустило руль управления из рук, оставив всех, кто находился на корабле, в состоянии глубокой прострации, и они начали спасаться, кто как может. Семья перестала быть государевым делом, во всяком случае, в 90-ых годах ХХ века, и потому стала рассматриваться обществом и экономикой как производственная единица — со всеми вытекающими последствиями… Детские сады и ясли стали лакомым объектом девелопмента (читай — удобно расположенным и на совесть построенным объектом недвижимости под офис или на сдачу в аренду с минимальными затратами), а сами дети, оставшиеся без присмотра, - неудобным довеском к работнику, на беду оказавшемуся существом женского пола…
К сожалению, я говорю об этом не понаслышке. Как и многие девочки из хороших семей с прекрасным советским образованием, в 90-ые я изо всех сил пыталась выбраться из ужасающей ямы бедности, невостребованности и неприкаянности, порожденной переходом к новому порядку. Как и многие девушки, в 2000-ые годы я активно делала карьеру, получала правильное экономически востребованное образование, обустраивала быт, соответствующий нормальным человеческим условиям проживания. Как и многие женщины, я отложила рождение ребенка «на потом», лишив себя радости многодетного материнства и семьи как полной чаши…
Да, следует признать, что перестройка не оставила женщинам выбора — они активно работали не только потому что отчаянно хотели реализоваться в профессиональной жизни. Дело было глубже и тоньше — многие мужья настолько «потерялись» в новой действительности, что утратили и саму работу, и интерес к ней. Пока они искали себя, женщины были вынуждены воленс ноленс зарабатывать деньги, кормить себя и семью, помогать внезапно и трагически обнищавшим родителям...
В таких условиях крепкая советская семья, противопоставляемая западному прогнившему институту брака, затрещала по всем швам и начала стремительно видоизменяться. Пока мужчины впадали в депрессию, алкоголизм, зависимость от антидепрессантов и кончали жизнь самоубийством (в моем кругу и такие случаи имеются), женщины, дети и старики становились реальной главой семьи и мира вокруг нее… Какой же мужчина должен быть рядом с женщиной - трактором по внутренним ходовым качествам и ангелом по салону и кузову?..
Мужчинам 90-ых пришлось примерить на себя все роли — от депрессивного и агрессивного алкоголика до отца-дальнобойщика, от военного необыкновенного до бандита-самоучки, от новоявленного коммерсанта до самоназванного бомжа, от бывшего партийного босса до отца мафии, от вечного молодежного лидера до хозяина кооператива, и так до бесконечности в ту или в другую сторону… Я не оговорилась — дети и старики стали полноправными участниками процесса зарабатывания денег…
Правдами или неправдами, но дети и старики помогали семье хоть как-то держаться на плаву, пока ее основные члены приходили в себя после шока от капиталистических будней. У этого были и свои хорошие стороны, помимо множества плохих — так, в это время было невыгодно сдавать стариков в дом престарелых, поскольку они еще очень как могли пригодиться, а для детей не требовалось введения ювенильной юстиции и охраны детства, ибо семейного добытчика никто и пальцем не трогал... Теми уроками 90-ых было достигнуто сегодняшнее состояние экономики и политики, и кому теперь жаловаться на то, что за поколение выросло в эти годы?
А жаловаться иногда нестерпимо хочется, когда нос к носу сталкиваешься с так называемым «потерянным поколением» - молодыми людьми 20-летнего возраста, рожденными в лихие 90-ые родителями-олигархами, их соратниками и просто людьми, закрученными в эпохе перемен…
Феномен «детей 90-ых» заключается в том, что они суть зеркальное отражение чаяний взрослых на разных этапах развития…. они — такие же мы, если бы у нас не было правильного хорошего детства в нормальной, полной, морально и материально адекватной семье в стабильном экономическом окружении в крепкой хозяйством, пусть даже и социалистическим, стране… Конечно, у любых правил есть исключения, но статистика, как всегда, неумолима — это поколение мы уже потеряли.
К счастью, за ним идет совершенно другая порода — этих мы или наши дети уже воспитывали как надо — приучали к труду, ограничивали в деньгах, походах в МакДональдс и прочих удовольствиях, понуждали к учебе, загружали спортом, культурой и дополнительными занятиями, возили не в Диснейлэнды, а в музеи, прививали историей и уважением к происхождению семьи, частной собственности и государства, воспитывали сами и в семье, а не в интернатах, частных школах или у охранников под присмотром, словом, делали все, чтобы из детей получились в будущем настоящие люди — ответственные, трудолюбивые, порядочные члены общества — как мы сами в собственных представлениях.
Слово за слово, с развитием экономики семья потихоньку очнулась от первоначального шока 90-ых и стала возвращаться в нормальное русло, научившись совмещать два уклада — бывший социалистический, и новый, капиталистический... Вся эта ситуация неуловимо напоминает мне историю с эмиграцией — когда первое поколение моет полы, убирает улицы, продает, прислуживает, словом, не чурается любой работы, лишь бы закрепиться, выбиться в люди, дать детям сносное образование и хотя бы небольшой стартовый капитал. Проходит время, дети встают на ноги, овладевают в совершенстве языком, культурой и экономикой нового общества и начинают стремительное движение вверх по общественной лестнице, по дороге обходя старожилов и местных завсегдатаев кафе…
Размышляя над тем, во что превращается современная миру семья, многие как-то упускают из виду, что она возникла как удобная функциональная единица, необходимая для выживания и воспитания детей, а вовсе не для реализации романтических отношений, совместного шопинга или сотрудничества в области науки, культуры и художественного творчества… С другой стороны, если целеполагание иное — как, например, самореализация в той или иной области, то семья становится ненужной, она словно балласт, держит ноги, не давая всплыть на самый верх, и тогда ее ценность — ничтожна, отходит на второй, третий, четвертый план, и это нормально, честно и откровенно. Как говорят англичане, ничего личного.
Противостояние семьи и бизнеса актуально лишь тогда, когда бизнес — не средство, а цель, поэтому многие успешные в бизнесе или карьере женщины — многодетные мамы и счастливые жены своих мужей. По этой же причине многие олигархи и просто богатые и известные мужчины имеют за спиной не одну оставленную семью, как побочный эффект реализации собственной жизненной программы. Те же из мужчин, для кого семья — основная ценность — рассматривают собственную успешную карьеру, большие деньги и мировую популярность как инструмент создания, поддержания и развития семьи. Беда многих женщин, а зачастую и мужчин, состоит в том, что они не могут честно и откровенно перед самими собой определиться, какой след им хочется оставить после себя, отсюда — метания от большой карьеры к большой семье, от больших денег к полному дауншифтингу, от материального благополучия к духовному самосовершенствованию, и так всю жизнь, до самой смерти, которая всегда стоит за углом, ибо никто не знает, где находится этот угол.
|
