Глава 1. Инвестор и соратники

Начну издалека. Я много лет успешно работала по найму. Если выражаться пышно и цветисто, то работать я начала довольно давно — после третьего курса университета. По советским меркам это даже рано, по нынешним — уже почти поздно  - к этому возрасту многие бизнесмены делают свой первый миллион. Тогда же у меня появились первые в жизни начальники (директор школы, декан факультета и зав.учебной частью не считаются — не они решают, сколько и когда платить тебе денег), а с ними и первое подтверждение правоты известной советской русской поговорки — ты начальник, я дурак, я начальник — ты дурак... В руках начальника сосредоточена власть — пусть не вся власть над человеком, пусть   полное отсутствие власти над обстоятельствами, но — власть, а значит, право — право сильного и право правого — решать. Гораздо позже, когда я получала второе высшее образование, получала не по призванию, не по решению родителей на семейном совете, не по  принуждению работодателя, а просто по уму, то поняла, что власть — в первую и в последнюю же очередь — огромная ответственность, не право, а бремя, не удовольствие, а труд, не доход, а расход — всего и вся, но в первую очередь — драгоценного времени и жизненной силы. Тогда же мне казалось, что власть дает лишь привилегии — решать за таких, как я, что и как делать. Иной порядок вещей в то далекое, советское время, казался немыслимым, невозможным, власть не советуется, а решает, не доверяет, а проверяет, не учит, а натаскивает, не создает, а не препятствует и так далее. Мне, в то время находившейся в самом низу этой своеобразной пищевой цепочки, не оставалось ничего другого, как принимать условия игры, что по молодости было делать легко и иногда приятно, потому что ответственность — это не тот груз, который хочется тащить за собой в двадцать лет.

В начале лихих 90-ых годов я, как мне тогда казалось, навсегда уехала из России в далекую Голландию, обрубив все концы тогдашней российской жизни — оставив незаконченной кандидатскую диссертацию по филологии, потенциально вакантное место ассистента на кафедре, карьеру переводчика в КГБ и тому подобные прелести советского яппи. Там, в Европе, я была натуральным гастарбайтером — человеком без голландского рода-племени, без вида на жительство и разрешения на работу, без друзей, знакомых и родителей, без корней и будущего. Но самое главное и важное, чего во мне по определению не могло быть на тот момент, что зияло огромным пробелом в моем воспитании, что мешало мне правильно и адекватно воспринимать окружающую меня капиталистическую действительность, - было мое полное непонимание сути понятия частной собственности, натуры собственника, частного инвестора собственного бизнеса, хозяина своего дела и своей жизни.

…

Те годы, проведенные вдали от оставленной на заре перестройки родины, многому меня научили, и в первую очередь, - уважению к людям, вкладывающим собственные, трудом и потом заработанные или унаследованные от предков, заработавших трудом и потом (далее ряд продолжается до бесконечности) деньги в весьма рискованное предприятие — собственный частный бизнес. Безусловно, западные инвесторы — весьма разнообразные по уровню, происхождению, культуре личности, но я практически всегда испытывала уважение к этим людям — за то, что они сами заработали свои миллионы, а не хапнули их во время незаконной приватизации, за то, что они сами оплатили свое образование, а не получили его бесплатно или благодаря родительскому «блату», за то, что они сами были строги и беспощадны к себе и своей семье, а не только к наемным работникам, за то что они сами несли ответственность за принятые ими решения, а не перекладывали ее на вышестоящие органы. Все это я стала позже называть предпринимательским профессионализмом и ценить в инвесторах превыше всего. Благо шансов на встречу с подобными людьми в России 90-ых у меня было предостаточно — в то время только ленивый нелюбопытный не пытался построить свою империю.

Не секрет, что многие сегодняшние олигархи на момент начала 90-ых учились в институте или заканчивали школу, что отнюдь не мешало им успешно заниматься разнообразным бизнесом — торговлей, сервисом, финансовыми услугами… Всякий молодой или нарождающийся организм (или общественный механизм) по определению должен обладать повышенной агрессивностью и стрессоустойчивостью, чтобы, во-первых вытеснить экономически или физически уже существующие структуры, и, во-вторых, элементарно выжить. Для этого в распоряжении организма или механизма  должны быть мало чем ограниченные ресурсы — финансовые, временные, административные. Ничего этого у российского бизнеса не было и нет в помине — финансы начинающие бизнесмены должны были либо заработать, либо попросту отнять, и времени у них на это было не так уж много — их отстреливали буквально на бегу, а  чиновники, старый, проверенный временем и властью аппарат, - не спешили делиться награбленным и накопленным. Поэтому нарождающийся российский класс предпринимателей, бизнесменов, инвесторов был обречен тесно срастись с криминалом, стать его частью, научиться использовать его в своей деятельности, параллельно изо всех сил пытаясь влезть во власть, чтобы как-то обеспечить себя элементарной защитой…

Мы и они. Они — это инвесторы родом из 90-ых, мы — работники родом из тех же проклятых лет. Мы появились одновременно вместе с ними, и нам сразу же пришлось вступить в игру на чьей-то стороне. Мы выбрали их — мы часто росли с ними в одних дворах, учились в одной школе, разделяли те же идеи, хотели того же. Наше отличие от них состояло в том, что мы не могли и не хотели ввязываться в жестокую драку в качестве заводилы — хозяина собственного бизнеса. Мы были готовы стоять в арьергарде и поддерживать, но не служить пушечным мясом, мы были готовы обеспечивать наступление и отступление, но не бросаться в атаку сломя голову, мы были готовы быть верными, но не безрассудными.

Эти качества помогли нам выжить — мы изначально выбрали вторые роли в этой драме. В то время мало кто из нас обладал правильным образованием, нужными компетенциями и адекватным опытом работы — то, о чем охотно распространяются сегодняшние соискатели и чего так добиваются сегодняшние работодатели. Мы были так же молоды, так же наивны, так же одержимы, как они, поэтому мы хорошо вписались в новую систему. Став работниками у своих родственников, друзей, одноклассников, коллег, мы не перестали быть близкими людьми. Днем мы работали на них, вечером — гуляли с ними до упаду, днем мы были подчиненными, вечером — единомышленниками, и день никогда не путался у нас с вечером. Роли были разобраны и зачитаны, мы знали свое место днем, потому что еще оставался вечер — для дружбы, для любви, для споров на кухне, для откровений за бутылкой и так далее. И у нас, и у них это было впервые, и мы не знали, что будет впереди.

А было вот что. Агрессия и время сделали свое дело — бизнес начал расти, да так быстро, что связки и мышцы не успевали за костями, как это часто бывает у акселерированных подростков. Они, то бишь российские инвесторы, в считанные годы оказались хозяевами большого серьезного бизнеса, выросшего из крохотного зернышка рыночного ларька, и этот бизнес уже не мог управляться сам собой, как раньше. Большой бизнес требовал больших затрат не только материального характера, как это было раньше, в начале пути. Нужны были грамотные, профессиональные работники, и их требовалось много. В то время инвесторы еще сами руководили собственным делом, хотя осуществлять это руководство становилось все труднее и труднее — как физически — в сутках по-прежнему оставалось всего 24 часа, так и интеллектуально — сказывался огромный недостаток знаний, навыков, умений, не предусмотренных системой советского образования.

Но и это было не все. Те же проблемы испытывали и мы — наемные работники, друзья, одноклассники, родственники, временем призванные на место правой руки руководителя, но постепенно сдавшие свои высокие позиции. Тому было несколько причин, и большинство из них — увы, объективные. Мы трещали по швам под натиском информации и скорости, с которой она поступала, мы не справлялись со сложностью новой ситуации, которая росла по экспоненте, мы не успевали приобретать новые знания сообразно с постоянно меняющимися требованиями момента. Но даже не это было главное — мы не могли приветствовать  зарождающееся отчуждение, которое в то время появилось между нами и ними…

…

Общество это пирамида, хозяева стоят наверху, работники находятся в основании пирамиды, и они не должны смешиваться, прошлое не в счет, оно осталось в прежней жизни, отношения основаны на деньгах, любой человек, а работник тем более, продается и покупается, хорошее отношение к сотрудникам выражается исключительно зарплатой — размером и самим фактом ее выплаты  - такова интерпретация сложившейся системы ценностей инвесторами, но что при этом думали о ней те, кто стоял внизу пирамиды?

…

Молодым — тем, кто пришел в бизнес, не проработав ни дня при развитом социализме, старым - тем, кто в силу возраста и «старорежимного» происхождения не мог претендовать на позиции топ-менеджера, - эта позиция казалась вполне естественной и логичной. Молодые были не только неопытны и наивны, они не представляли себе иного — для них инвесторы всегда находились не недосягаемой высоте. Старые обладали лишь знаниями и навыками, но у них не было сил и задора, свойственного инвесторам, и они еще более четко соблюдали дистанцию, помня уроки советского времени — ты начальник, я дурак... И лишь одна категория работников восприняла сложившееся положение как личную и социальную катастрофу, как идейный крах и идеологический кризис.

…

Идейный крах проявился именно в этом — идеи демократии, равенства, братства, соратничества потерпели сокрушительное поражение. Теперь мир делился на имущих власть, деньги и не имущих таковых. Человек, работающий на инвестора, по определению не был равен тому, на которого  работал, и чем дальше, тем эта пропасть становилась все шире и шире… Дело было, таким образом, не только и не столько в деньгах, сколько в социальном неравенстве…

Но самым горьким было, пожалуй, осознание того, что все возможности жить дальше за счет наработанных связей и контактов исчерпаны, даже более того — эти связи тормозят всякое развитие и движение, ибо какому инвестору хочется, чтобы ему вечно тыкали в нос фактом сидения на соседнем горшке в детском саду?

…

Надо сказать, что во многих случаях инвесторы были правы, поскольку соратники действительно позволяли себе почивать на лаврах. В то время как инвесторы, почувствовав потребность в развитии, получили второе и третье высшее образование, окончили курсы, выучили иностранные языки, их бывшие соратники вели себя как рантье, полагая, что вытащили счастливый билет на всю оставшуюся жизнь...

И тогда наступил идеологический кризис. Это был первый серьезный кризис нашего поколения после начала перестройки — и не случайно он совпал с первым финансовым кризисом 1998 года, когда в одночастье рухнула сложившаяся система. Погребенные под ее обломками вновь были поставлены на грань выживания, и это развязало руки инвесторам в конце 90-ых — начале нулевых годов. Инвесторы рьяно принялись «рубить косты», как стало модным выражаться — или сокращать расходы, активно избавляясь от балласта...

Оказавшись на улице без доходов, образования и перспектив, поневоле задумаешься, что делать дальше. И мы крепко задумались — поэтому в 2000-ых годах так популярно было получение второго высшего образования, будь то MBA или магистратура.

…

Начало 2000-ых годов стало для нас, бывших соратников инвесторов, временем окрыления, мы не только жадно приобретали знания (то есть платили за получение знаний, а не дипломов, как это было принято в 90-ых, когда «корочки» просто покупались на черном рынке), но и приходили к пониманию собственной ценности, как сотрудников, обладающих опытом живого, реального бизнеса, наложенным на  мощную теоретическую базу…

…

Ситуация сложилась весьма неблагоприятно для тех из бывших соратников, кто не пришелся ко двору новым профессионалам, не согласился на дауншифтинг внутри родной компании, не успел получить законный диплом, оправдывающий работу по специальности, иными словами, для большинства из нас. Пути наши и инвесторов продолжали трагическм расходиться — инвесторы принялись перекраивать устаревший морально бизнес, их бывшие соратники либо окончательно заняли место в кордебалете, либо впервые в сознательной профессиональной жизни вышли на рынок трудовых ресурсов на самых общих основаниях — как все…

Большинство из бывших соратников ушли в другие компании, пусть не сразу, пускай после мучительных размышлений, пьяных слез и громких скандалов, но все же нашли новую работу — зачастую ничуть не менее престижную, топовую позицию, сопровождающуюся приятными глазу и карману материальными компенсациями, облекающую властью над людьми и над деньгами, почти всегда начинающуюся сразу после инвестора этого нового бизнеса.... И все-таки это было не то.

…

Но ситуация с новыми инвесторами складывалась принципиально по-иному. Помимо таких ценных качеств, как большой профессиональный и жизненный опыт в схожих условиях, трудоголизм и повышенное чувство ответственности, новые сотрудники обладали рядом очень неприятных недостатков, а именно — они всегда и все «знали лучше инвестора», они не  умели и не хотели смотреть инвестору в рот, они почти всегда оказывались правы с точки зрения экономической эффективности, они были готовы к любой форме и виду ответственности и их не удавалось подвергнуть шантажу, посадить в лужу, обложить матом или уволить не по ТК, словом, применить к ним обычные формы воздействия на обычных сотрудников...

Нельзя сказать, чтобы новые работники не ощущали незащищенной спиной (а ведь теперь за ними действительно никто не стоял) пронизывающего холода со стороны инвестора и местных «авторитетов», нет, все это было, однако на тот момент потребность в профессионалах своего дела была еще слишком велика, чтобы приносить экономическое в угоду личному. И потому инвесторы терпели новых соратников, и потому соратники чувствовали себя в относительной безопасности. Первые ценили опыт, наложенный на образование вторых, вторые уважительно и в то же время с чувством собственного достоинства ценили высокое положение и большую зарплату от первых. Налицо была временная гармония, однако существовала еще и третья сила, о которой знали первые, но совершенно забыли вторые. Так называемые «молодые» сотрудники, те, кто, получив правильное образование уже при новом порядке, не обладали еще нужным опытом работы, зато хорошо усвоили мораль нового времени и понимали, что ситуация требует иного, более гибкого подхода, сделали ставку на инвесториентированное поведение, и не проиграли...

Едва возникнув, третья сила принялась завоевывать себе теплое место под солнцем, активно перенимая опыт соратников и более старших сотрудников…

Капля камень точит, и в конце концов желаемое одними превратилось в действительное для других. Молодым и активным сотрудникам, представлявшим т.н. «третью силу», удалось убедить руководство в том, что они взяли от старых все, что только можно было взять, и готовы эффективно работать на их месте даже за половину их зарплаты, но быть при этом в любом случае гораздо комфортнее в общении, приятнее глазу и безопаснее в смысле знания корпоративных тайн и секретов…

…

… Пришел 2008 год, спустя десятилетие после первого дефолта наглядно продемонстрировавший всем, насколько глиняные ноги у колосса российской экономики. Шарик начал стремительно сдуваться, предприятия и холдинги незамедлительно пошли ко дну, что вызвало новую, невиданную волну сокращений — на этот раз никто не ждал, что «скоро станет лучше» - сотрудникам прямо в лицо говорили, что это сокращение носит далеко не временный характер. С другой стороны, масштаб катастрофы требовал наиболее радикальных мер — вместе с людьми так же стремительно отмирали проекты, новые направления, целые ветви бизнеса, который «легчал» буквально на глазах. Совершенно естественно, что именно категория бывших соратников оказалась первой кандидатурой в очереди на увольнение, чему способствовал целый ряд факторов…

Сценарий кризисного развития кадровой политики был отработан еще десятилетие назад, просто на этот раз его запустили намного раньше и в более жестком режиме функционирования. На этот раз никого не призывали «затянуть пояса», «поболеть» за судьбу родного офиса или просто «перетерпеть» тяжелые времена — многие предприятия перешли на четырехдневную рабочую неделю за ту же или почти ту же зарплату, многие приступили к планомерному сокращению сотрудников «по собственному желанию», многие просто закрылись и перестали выплачивать зарплату...

…

И вот она наступила — настоящая, долгая, затяжная, безжалостная зима мирового и российского экономического кризиса. Вести с сайтов по поиску работы напоминали сводки с полей сражений — сегодня на одну вакансию на сайте находится 80 резюме соискателей и так далее. Надежды не было никакой — сокращения продолжались, зарплаты худели, проекты закрывались, а возраст все увеличивался, а запасы все таяли, а дети все росли... Бывшие соратники олигархов российского бизнеса с горечью наблюдали на себе падение жизненного уровня своей семьи, ухудшение физического здоровья, расшатывание нервной системы, вымывание из круга обеспеченных друзей и прочие прелести автомобиля, выброшенного на полном ходу с хайвея на обочину. Знаменательно то, что их бывшие хозяева тоже страдали от кризиса, но их «бизнес-прокладки» были гораздо толще, поэтому урон, нанесенный кризисом, отражался, в основном, на почти бесплатных сотрудниках, а отнюдь не на драгоценных членах семьи...

В то же время нельзя сказать, что работы на рынке совсем не было. Вернее будет выразиться так — она как раз была, каждый день в рассылке мне приходило по 20-40 вакансий, и в то же время ее как бы не было — посылая отклик на ту или иную вакансию, я прекрасно понимала, что работодатели просто сканируют рынок, обобщают данные по работе энд зарплате, собирают кадровый резерв на будущее, тестируют кандидатов на уступчивость и степень отчания...

Что в подобной ситуации, опущенные до самого плинтуса, обедневшие, словно аристократы-южане во время Гражданской войны, настрадавшиеся от всевозможных работодателей-бывших друзей, сведенные на нет постоянной необходимостью кочевать с места на место, постаревшие в офисных подковерных битвах, облысевшие в трудах и заботах, растолстевшие от постоянных нервов и нерегулярного питания, думали другие соратники, я не знаю, но могу с достоверностью утверждать — соблазн все же был велик. Пусть огромная по объему (как, например, работа директором и единственным сотрудником по продаже бесперспективного недостроя по Московской области от Щелково до Подольска) работа, пусть маленькая (с учетом износа собственного автомобиля, телефона, а главное, здоровья в пробках за рулем) зарплата, но все же, все же, все же — лучше, чем ничего, лучше, чем бесцельно слоняться из угла в угол, мозоля глаза семье, теряя последний авторитет у мужа и близких, чем цепляться за остатки былого самоуважения, сомневаясь в своих давно не используемых профессиональных способностях и нигде не применяемых рабочих навыках. Или нет?!...

Вопрос следует ставить, пожалуй что так — а был ли выбор? А был ли выбор у бывших соратников и бывших (к тому моменту уже безнадежно бывших) друзей зачинателей российского бизнеса? Мой ответ — да, выбор был, пусть и тяжелый, пусть и неоднозначный, пусть и безальтернативный, как выборы президента, но был. Можно было, скрипя зубами и скрепя сердце, согласиться на огромную по объему работу и маленькую по деньгам зарплату; можно было в очередной раз сесть за учебную парту, чтобы повысить квалификацию, разжиться новыми кругами общения и, в конечном счете, найти новую работу; можно было оформить все бумаги по закону и зарегистрироваться на бирже труда, получая от государства хоть шерсти клок; можно было продолжать гордо, но бедно реять в вышине над схваткой, подобно Буревестнику, ожидая, пока гора сама подойдет к Магомету, а можно было, очертя голову, махнув на все рукой, начать СВОЕ ДЕЛО. Это не просто слова — у меня есть знакомые, иллюстрирующие все вышеперечисленные варианты, ваша покорная слуга выбрала последний — не лучший, не худший, просто крайний в ряду перечисления. Кто из нас прав — покажет весьма и весьма недалекое будущее, с момента кризиса уже прошло два года, и не за горами первое подведение итогов, сравнение плана и факта, о чем и пойдет речь в следующей главе этой скорбной повести о судьбе бывших героев 90-ых, пока же стоит признать, что два десятилетия в российском бизнесе не прошли для нынешних 40-летних бесследно — они обогатились, на мой взгляд, уникальным трудовым опытом от исполнителя до руководителя, приобрели универсальные компетенции от финансов до юриспруденции, получили второе высшее образование, испытали самое горькое разочарование, иными словами, они представляют собой полностью готовый продукт — как для собственного дела в любом виде и размере, так и для безделья во всех смыслах этого слова. Идеальный предприниматель малого и среднего бизнеса 10-ых годов XXI века — бывший соратник российских олигархов в 90-ые, бывший наемный топ-менеджер в 2000-ые, нынешний безработный по воле кризиса и собственному нежеланию прогибаться под изменчивый мир, богатый и бедный одновременно, опытный в одном и неискушенный в другом, как говорится в таких случах, добро пожаловать на авансцену маленького бизнеса или велком по-русски!